В этом выпуске «О чем говорят» журналисты Дмитрий Щеглов и Тарас Самборский обсуждают первые шаги нового губернатора Югры Руслана Кухарука и его инаугурационную речь. Какие приоритеты он обозначил? Что планируется сделать для улучшения качества жизни в Югре? Поговорим о программе переселения из аварийного жилья, развитии транспортной инфраструктуры и перспективах промышленности. Как это повлияет на жизнь югорчан? Присоединяйтесь к обсуждению!
Дмитрий Щеглов: Здравствуйте, уважаемые зрители, слушатели и читатели siapress.ru. Меня зовут Дмитрий Щеглов, я обозреватель этого портала. Мой коллега, журналист Тарас Самборский на связи. Тарас, привет.
Тарас Самборский: Привет, Дима. Привет всем, друзья, как всегда.
Д.Щ.: Не знаю, проснулись ли югорчане недавно с каким-то новым, свежим ощущением реальности, но это свежее ощущение должно было наступить. В Югре новый губернатор. Внезапно, его избрали. Единогласно был избран депутатами Думы Югры Руслан Кухарук. До недавнего времени, еще в апреле, он был главой города Тюмени. В начале мая его назначили временно исполняющим обязанности губернатора, и, соответственно, эти 100 дней он провел в качестве руководителя Югры. Он проездил по всем муниципалитетам, со всеми поговорил, со всеми познакомился, федеральные площадки посетил, с министрами там контактировал.
Ну и вот, сейчас в итоге приехали его поздравлять с успешным избранием полпред Владимир Якушев, Владимир Богданов – гендиректор «Сургутнефтегаза», бизнес-элита, политическая элита, губернаторы Тюменской области, Ямала, Свердловской области. В общем, очень хорошо собрались, очень хорошо посидели. И Руслан Кухарук в том числе произнес иннаугурационную речь. Мы ее опубликовали на siapress.ru, можете почитать, она не сильно большая, но определяющая, так сказать, его основные параметры того, что он планирует вообще делать в статусе главы Югры в ближайшие пять лет. Давай обсудим, что можно выделить из этой речи, что можно выделить из вообще всего происходящего, какие ожидания, какое будущее от нового руководителя Югры, уже теперь состоявшегося, избранного.
Т.С.: Речь не длинная и построена нескольких тезисах, которые Руслан Кухарук посчитал необходимым именно при вступлении в должность заявить в качестве своих приоритетных действий как губернатора на ближайшие, минимум, пять лет. Я предлагаю отнестись к его выступлению самым буквальным образом. Вот что сказал человек, давайте то и обсудим. Прямо вот будем жадно читать по губам, как говорится, и ловить каждое слово. В общем-то, чиновничья элита России на том и строится: она истолковывает любое выступление руководителя любого ранга самым, можно сказать, скрупулезным образом. Вот я предлагаю этот метод использовать для того, чтобы понять, что сказал, и на что намекнул, и чего не сказал Кухарук при вступлении в должность. И вот прямо по порядку. Я наскриншотил и пометил несколько его реплик, предлагаю сейчас вместе с тобой по ним пройтись и понять, что бы это значило.
Д.Щ.: Поехали.
Т.С.: На самом деле, предваряя итог, я хочу сказать, что речь Руслана Кухарука изобилует достаточным количеством посылов, которые весьма интересно обсудить, трактовать. Поехали. Вот его преамбула, он говорит: «Именно на развитие городов и районов должны быть сосредоточены первоочередные усилия органов власти всех уровней. Жители городов и районов заслуживают того, чтобы жить в комфортных условиях. Поэтому повышение качества жизни югорчан – наша главная задача и ответственность». И здесь же в преамбуле: «По сути решать проблемные вопросы, – и, внимание, – а не разделять их на муниципальные и региональные. Не оставлять муниципалитеты один на один с проблемами».
Какой вывод, как внимательный читатель, я делаю из данных заявлений? Во-первых, если именно на развитие городов и районов должны быть сосредоточены первоочередные усилия власти всех уровней, то не означает ли это, что до сих пор первоочередные усилия власти всех уровней – и округа, и муниципалитетов – не были направлены на развитие городов? И тогда куда были направлены эти усилия власти все последние почти 34 года постсоветской Югры? Напомню, что со вступлением в должность Кухарука поздравили два его предшественника: первый губернатор Ханты-Мансийского округа Александр Филипенко и второй, то бишь предпоследний, губернатор Наталья Комарова. Значит, я полагаю, если мы тут бросаем такой смысловой мостик в некоторые эпохи, то речь идет о том, что Кухарук собирается решать какие-то первоочередные нереализованные задачи. Вот я одну из них обнаружил. Значит, первоочередные усилия окружной власти какое-то длительное, видимо, время, раз через 34 года они остаются нерешенными, эти задачи, Руслан Кухарук берется реализовывать.
Д.Щ.: Возможно, усилия власти были направлены на развитие конкретного города – Ханты-Мансийска. Уж Ханты-Мансийску, мне кажется, жаловаться грех.
Т.С.: Конечно, тот же Александр Василевич Филипенко на это возразит, скажет: «А разве ваш дорогой Сургут не развивался такими же или еще более стремительными темпами, как Ханты-Мансийск?» И мы можем уйти здесь в дискуссию формата Филипенко-Сидоров, которая велась пару десятков лет, вот как раз в бытность губернаторства Филипенко и мэрства Сургута Сидорова. Это отдельный, кстати, очень интересный разговор. Как надо развивать территорию, сколько должна получать столица региона на выполнение представительских властных функций, и сколько должны получать крупнейшие муниципалитеты и агломерации на свое развитие. И в этой дискуссии тоже есть…
Д.Щ.: Не все так однозначно, в общем.
Т.С.: Да, в этой дискуссии обе точки зрения имеют право на существование. Ну и, наконец, очень важная заявка, с моей точки зрения, если действительно Руслан Кухарук так считает, это будет хорошо: решать проблемы муниципалитетов должны вместе и окружные власти, и муниципальные власти. Югорские муниципалитеты последние годы сталкивались действительно с этой проблемой, когда правительство Югры им заявляло, что это уровень муниципальной ответственности, вы должны ее решать самостоятельно. И участие Югры в инфраструктурных каких-то проектах, в каких-то других проектах по развитию той или иной муниципальной территории сводилось к тому, что округ выдавал часть денег на финансирование тех или иных проектов.
А вот, даже если взять наши многие выпуски «О чем говорят», то проблематика, с которой муниципалитет живет на низовом уровне, не может быть часто решена… Та или иная проблематика не может быть часто решена усилиями одного муниципалитета. Та же миграционная политика, та же архитектурная политика, та же, я не знаю, туристическая отрасль, создание современной транспортной системы на территории Югры – вот даже навскидку перечень вопросов, которые, безусловно, не один муниципалитет сам не решит без живого участия с округом. Так, идем дальше. Мое любимое, я ожидал, что это произойдет, и, безусловно, как одна из главных деклараций политических, прозвучало следующее: «Один из главных запросов – переселение людей из аварийного жилья». Тут я хочу сказать: при всем уважении и к Руслану Кухаруку, и к его предшественнице Наталье Владимировне Комаровой, я так и не понял, так мы его еще не снесли, что ли, вот это вот все аварийное?
Д.Щ.: Я объясню, позволь.
Т.С.: Кто-нибудь, объясните, пожалуйста, что же каждый год сносится? И каждый год и губернатор, и его все заместители по стройке, и мэры, и вот наш тоже Андрей Филатов, предыдущий мэр, рапортуют о том, что наконец-то мы переселили всех из… И дальше идет словесная эквилибристика: когда-то они используют слово «аварийное жилье», когда-то они используют слово «ветхое жилье», когда-то они используют слово «непригодное жилье». И вот это вот то, о чем я говорю – это чиновничья игра, которую они используют для того, чтобы из года в год манипулировать этой темой и на ней заявлять серьезность своих политических намерений. Потому что расселение людей – это всегда хорошо.
Но мне кажется, опять-таки, вернемся к 1992 году, 1 января, когда Югра стала самостоятельным, несоветским, не входящим в Советский Союз, субъектом Российской Федерации. Вот за 34 года мы что, правда, не могли в богатейшем регионе страны, в одном из богатейших регионов планеты, кстати говоря… Так-то вот я смотрел статистику просто по регионам, где статисты взяли все регионы каждой страны, выстроили их, отранжировали, и Югра там в очень хороших позициях находится, ну, в приличных местах, обгоняя многие, я не знаю, регионы таких развитых стран, как Франция, Испания, Италия, даже Германия. И так вот, почему мы не решили эту проблему? Теперь, пожалуйста, объясни, что же снесено, а что будет сноситься?
Д.Щ.: Смотри, была программа, которая включала необходимость снести все аварийное жилье, которое признано аварийным до 1 января 2017 года. Предполагалось, что закончится это должно было в 2025 году, но ее закончили на год раньше, в 2024 году. А теперь сформирована или формируется новая программа, в которую попадает оставшееся. То есть то жилье, которое после 2017 года стало аварийным, и его признали аварийным 1 января 2024. То есть за эти 6-7 лет какое-то количество домов из пригодных для жилья стали непригодными для жилья, они стали аварийными. И вот их теперь будут у нас расселять в ближайшие годы. Я не знаю, что случится лет через 40, когда вот все вот эти вот большущие 17-этажные домики, которые у нас построены массово, начнут становиться массово аварийными. Вот тогда-то местная власть, конечно, будет прямо купаться в необходимости что-то с этим делать. Но пока, за последние 7 лет, вот кто стал аварийным за последние 7 лет, того расселяем – вот такой смысл этой программы.
Т.С.: Таким образом, интересно поработать со статистикой. Сколько было на 2017 год так называемого аварийного жилья? Еще раз: есть аварийное, есть ветхое, есть фенольное, есть непригодное – это все разные терминологии, и тут тоже такая наперсточная игра происходит каждый раз, когда тот или иной чиновник что-то заявляет на эту тему. Допустим, мы говорим об аварийном жилье, как Кухарук. Хорошо, давайте будем говорить про аварийное. Вот до 2017 года сколько было, когда была принята эта программа по сносу и переселению, сколько единиц аварийного жилья было на учете у правительства Югры? Вот сколько там? Столько-то тысяч, ну, сколько-то там тысяч, 10-20-100, я не знаю. А сколько после 2017 года стала эта цифра? Если эти цифры примерно одинаковые, одинаковые порядки составляют, то тогда я не понимаю, с какой скоростью у нас ветшает жилищный фонд в Югре, в богатейшем регионе страны.
Д.Щ.: Вот это вопрос, да.
Т.С.: Если цифра аварийного жилья после 2017 года, то есть за последние 7 лет, не так велика, как цифра до 2017 года, тогда зачем выносить на политический плакат эту задачу? Тогда она решается на раз-два, как отремонтировать дворы, отремонтировать подъезды домов. Правильно? Заасфальтировать какое-то количество внутриквартальных территорий, дорог и так далее и тому подобное. То есть это уже должно давно свестись к повседневной коммунальной проблематике муниципальных и региональных властей. Вот это вот очень интересно, и, конечно, было бы неплохо в своей иннаугурационной речи указать цифры, о которых мы сейчас говорим. Тогда бы, может быть, действительно многое стало на свои места.
Но, если количество аварийного жилья из года в год не уменьшается, потому что новое жилье попадает под эти нормы, и тогда мы имеем дело с каким-то снежным комом, и это будет сизифов труд, это бесконечно. И ты правильно упомянул, что через, не 40 только лет, а через 20, ну, может быть, чуть больше, мы придем к тому, что многие микрорайоны массовой застройки последних 20 лет мы вынуждены будем просто сносить. Как это делает Амстердам, как это делает Америка, как это делает Восточная Европа. Они просто будут сноситься, другого выхода нет. Вот те, кто там живут, кто планирует там дальше жить, власти муниципальные, Департамент архитектуры и градостроительства, они должны понять: другой технологии избавления от маргинализирующегося со страшной скоростью, с космической скоростью населения не существует. Вот это все, что мы видим, все, что выше…
Д.Щ.: Ну все же, избавляться от населения, пожалуй, мы не будем. Нам нужно все-таки помочь населению как-то…
Т.С.: Нет, для того чтобы избавиться от маргинального населения, надо сносить маргинальное жилье. Это, кстати говоря, вот снос аварийного жилья – это же тоже маргинальное жилье, на самом деле. Ничего хорошего в этом жилье нет, никакой нормальный социум данное жилье не продуцирует. Вот ты правильно заметил: переносится терминология «аварийное жилье» с одного формата просто на другой – вот и все. Готовимся. Через 20 лет, даже раньше, этот вопрос будет так же остро стоять в повестке дня любой муниципальной и региональной власти в стране.
Так, идем дальше. По выступлению Руслана Кухарука. Вот эта вот его заявка, а вот и цифры пошли: «Ликвидировать около 700 тысяч квадратных метров аварийного жилья. Жилищные условия улучшат более 38 тысяч югорчан». Итак, мы имеем цифру явно за период 2017-2024 год: 700 тысяч квадратных метров, 38 тысяч югорчан. Осталось нам выяснить, сколько югорчан нуждались в улучшении жилищных условий и переселении из аварийного жилья до 2017 года. Сопоставив эти цифры, мы поймем: либо у нас проблема в принципе нерешаемая, и всегда будет огромное количество аварийного жилья, потому что старое аварийное жилье мы снесли, а новое жилье переходит в разряд аварийного из-за того, что строится много некачественного жилья, только такое объяснение может быть. Либо, если эта цифра в несколько раз меньше того, что было до 2024 года, то надо просто сказать: «Спасибо, но решите уже просто за один год вот это вот все и пойдемте дальше». 700 тысяч квадратных метров – это вполне объемы «Сибпромстроя».
Итак: «В числе основных запросов – повышение транспортной доступности». Ну, значит, слава богу…
Д.Щ.: Особенно в Тюмень мне понравилось, конечно. Если с Тюменью свяжут наконец-то несколько рейсов, или можно будет слетать за 3-4 тысячи, а не за 7-8, как это сейчас, то это было бы, конечно, прямо прикольно.
Т.С.: Значит, смотрите. Действительно проблема существовала. Я в свое время очень подробно расспрашивал Андрея Зарменовича Мартиросова – генерального директора авиакомпании Utair – на эту тему. Почему фактически регион отказался от аэротакси между крупнейшими городами, и почему мы не имеем возможности летать в ту же Тюмень. Хотя речь идет и о Нижневартовске. Я, например, не хотел бы на машине ехать в Нижневартовск, сел бы в какой-нибудь маленький самолетик, и через 20 минут был бы там. Почему мы не можем в Ханты летать так, как мы летали раньше, вот в начале 90-х годов.
Я напомню: в Тюмень летали действительно туда-обратно, было, минимум, два рейса в сутки, сейчас там очень какая-то странная логистика стала. В общем, попасть так, чтобы не переночевать в Тюмени, трудно очень. Ну страшно неудобно. Ответ был такой: «Это сокращение региональных денег на поддержку данных программ». То есть региональный бюджет сокращает эти дотации, соответственно, авиакомпания летать за дешевый билет не может. Это очень простая вещь. И если Кухарук выделяет транспортное развитие региона путем авиационных перевозок, водных перевозок, кстати говоря, он говорил, то это очень важный аспект, потому что это сразу развитие рынка труда.
Ну, что плохого в том, чтобы люди мигрировали внутри региона, работали в одном городе, ночевали в другом городе. Или, например, ночевали они бы на выходных в одном городе, а рабочую неделю проводили в другом. Это совершенно нормальная практика для многих стран, это нормальная практика для так называемой большой земли у нас в России. Москвичи так практикуют, люди благодаря этому покупают второе жилье. В общем, здесь плюсы – одни плюсы, сплошные плюсы. Плюс, это развитие, конечно же, малой авиации. На базе это Utair будет, или на базе это будет того же Евгения Барсова, или какого-то другого оператора – это уже неважно. Но это оживление транспортной жизни региона.
Напомню, что тюменский север 50 лет назад, когда вот шло активное освоение его месторождений и строительство заводов и производств, очень сильно инвестировал именно в транспортную составляющую. Мы с нуля построили железную дорогу, мы с нуля построили множество аэропортов, ну, и был налажен и вообще создан, как такая мощная система транспортная, логистическая, речной транспорт. А все последние годы, вот просто все 30 лет, планомерно, планомерно, планомерно это снисходило куда-то на нет. И любая авиакомпания, которая работает в нашем регионе, она стрижет купоны только на выгодных направлениях: Москва, я не знаю, Сочи, какие-то чартерные перевозки. Нельзя забывать о развитии водного транспорта. Пожалуйста. Но, чтобы развивать водный транспорт, нам надо вообще возобновлять систему обслуживания рек, потому что у нас же не чистится русло реки так, как это раньше было в советскую эпоху. Надо создавать речные вокзалы, надо создавать вот эти вот все сервисные станции, заправки. Просто какая-то инфраструктура должна быть. У нас же Обь, вот все, что после Новосибирска, перестает работать как туристический кластер.
А возьмите любую нормальную реку, где власти занимаются тем же водным туризмом, и вы увидите совершенно другую картину. Совершенно непонятно, почему уникальная ситуация с водой, которая есть у Сургута, у Ханты-Мансийска, где слияние двух крупнейших рек, Иртыша и Оби, Нижневартовска – вот это все. Это же можно делать помимо того, что транспортной инфраструктурой мощнейшей, это можно сделать еще и хорошим туристическим объектом прибыльным.
Д.Щ.: Да.
Т.С.: Дальше идем. Не менее важный блок у Руслана Кухарука – это модернизация коммунальной инфраструктуры. «Одно из главных направлений совместной работы региона и муниципальных команд – требуется комплексный анализ текущего положения во всех муниципалитетах с целью формирования подходов к восстановлению, модернизации существующей жилищно-коммунальной инфраструктуры». Значит, в этом плане возвращаемся к дискуссии Александра Сидорова с Александром Филипенко многолетней. Сургут выглядит, к счастью, лучше многих остальных своих собратьев-муниципалитетов.
Потому что именно в 90-е годы Сургут пошел по пути не строительства пряничных домиков, как это было в Ханты-Мансийске, а по пути радикальной перестройки всей коммунальной инфраструктуры. Были переложены все сети, все теплотрассы, водопроводы, построены или перестроены тепловые станции эти, которые в ГТС входят. Горводоканал был полностью переоснащен. То есть построены были при Сидорове подстанции резервные. У нас же город питался одним-единственным вводом электрическим, то есть любая авария, и город обесточен полностью. В общем, это все было сделано абсолютно правильно, замечательно. Там были другие истории, связанные со своеобразным использованием коммерческих кредитов от Европейского банка реконструкции и развития, но вектор действий абсолютно верный. Что в других городах, я не знаю. По-моему, в Ханты-Мансийске до сих пор нет центральной канализационной системы, поэтому тут, конечно, пахать и пахать, как говорится, в этом направлении.
И тут есть одна еще реплика, ну, для меня это реплика, для Руслана Кухарука это, видимо, важная декларация, он говорит, что: «Бьется энергетическое сердце России благодаря труду югорчан, накрепко связавших свою судьбу с регионом, самоотверженно работающих в суровых климатических условиях». Я бы это перевел так на понятный язык: если регион является центром нефте- и газодобычи, ну, нефтедобычи в первую очередь, страны, и все население, которое здесь живет, на 90% – это обслуживающий персонал нефтяной индустрии, ну, это так, это по факту, это к вопросу о кооперации и разделения труда просто. Вот все мы обслуживаем нефтяную отрасль – это ясно – в том или ином виде.
Что надо делать местным региональным властям для того, чтобы население, обслуживающее нефтяную индустрию, планировало свою жизнь в этом регионе на ближайших два, а лучше три поколения? Это очень простая задача, и любой управляющий муниципалитетом обязан ее, как, я не знаю, студент третьего курса какого-нибудь университета управления или архитектурного института, решать. Вот что надо делать на уровне любой муниципальной власти, чтобы любой гражданин твоего муниципалитета планировал свою жизнь на одно поколение, собственно, вперед здесь и как минимум на поколение твоих детей, а идеально, на поколение твоих внуков?
Вот эту задачу, я хочу так сказать, мое мнение и это моя претензия: ни одна муниципальная, ну, почти, скажем так, ни одна муниципальная власть, и сургутская точно, последние 20-25 лет вообще не решали. Вот просто они об этом не задумывались. Любая муниципальная деятельность в плане создания условий для хорошей жизни своих граждан сводила к примитивному набору действий, которые в цивилизованном мире, реально занимающемся урбанистическими процессами, на которые даже не обращают внимания.
Вот у нас там парки сделали. Из леса сделали парки. У нас нет ни одного парка, который разбит с нуля. То есть это говорит о полном скудоумии муниципалитетов, потому что они не умеют планировать парки с нуля, а это очень интересная градостроительная деятельность. И парк, созданный с нуля, воздействует на социум совершенно по-другому, нежели парк, переделанный из леса. Ну хорошо, в Сургуте много деревьев досталось нам от природы, сосен. Вот сделали из двух лесов парки – спасибо большое.
А что еще у нас делается-то по большому счету в Сургуте? Вот возьмем 35 лет современному городу. Что сделано для того, чтобы людям тут было интересно жить? Не просто ходить на работу за высоким рублем в «Сургутнефтегаз» или работать в какой-то частной компании, которая сидит на подряде у «Сургутнефтегаза» или на подряде у муниципалитета. Ну, а муниципалитет, как мы понимаем, это прослойка между «Сургутнефтегазом» и конечным каким-то звеном среди хозяйствующих субъектов, потому что через нее налоги проходят. Что, ну что? Ну вы перечислите просто. В сравнении со всеми известными городами, где последние 30 лет развитию территории, именно территории, как среды обитания, уделялось важное значение. С моей точки зрения – ничего.
Да, Сургут очень благоустроенный город, тут вопросов нет. Да, Сургут производит своими яркими огнями сильное впечатление на жителя, я не знаю, какого-нибудь Шадринска, или Кургана, или Дербента – это все понятно, или Кызыл-Орды. А что дальше, скажите, пожалуйста? И тут большой очень вопрос, он, если бы решался хотя бы на 20-30% с такой же интенсивностью, как это делал Тобольск, та же Тюмень, Рязань, Ярославль, многие города, Иркутск, Владивосток или Сахалин. У нас наш бывший сургутянин Алексей Ракитский, из Департамента архитектуры и градостроительства, сейчас руководит министерством строительства Сахалина. Вы посмотрите, там какие делаются инвест-проекты, именно что формирующие среду обитания. Это все очень важная работа.
А у нас, у нас вся дискуссия, вот возьмем сургутскую дискуссию, проблема вывоза снега со дворов. Ну что, серьезно? Вы серьезно за 35 лет не дотумкали, как надо снег грузить экскаваторами и погрузчиками в грузовики и вывозить? Вы не придумали, как его утилизировать даже, вы не восприняли ни одной нормальной идеи, которые уже реализуются во многих северных городах, начиная от снеготаялок и заканчивая реальными, правильно организованными снежными полигонами – вот у нас вся дискуссия. У нас дискуссия: вот мы 20 тысяч цветочков будем высаживать или 18, чтобы, не дай бог, у нас в бюджете перерасхода не произошло. У нас вся дискуссия: сколько мы дворов будем ремонтировать нынешним сезоном.
Я еще Вадима Шувалова в свое время спрашивал: так та скорость, с которой вы отчитываетесь по ремонту дворов, означает, что вам надо почти 100 лет на то, чтобы все дворы в Сургуте отремонтировать. Вам не кажется, что сам подход неверный? А я понимаю, им и не нужен верный подход, потому что им надо каждый год отчитываться: «А мы ремонтируем дворы». А то, что это всего 1% от общего количества, им-то это не важно, им это не интересно. Они отчитались, они попрыгали перед телекамерами, им всем хорошо. Соответственно, как будет биться энергетическое сердце России, если генеральный план города Сургута планирует нагнать на городскую территорию лишних 170 тысяч человек, для которых, в соответствие с тем же генеральным планом и в соответствие со стратегическим этим планом развития, как у нас… Стратегия… Теперь она «Стратегия 2050», или какая по счету…
Д.Щ.: Да-да.
Т.С.: Если никаким из этих двух документов не предусмотрено возникновение на территории сургутской агломерации нефтеперерабатывающего завода, например. Хотя Кухарук говорит…
Д.Щ.: Сказал, да, про нефтехимию.
Т.С.: «Одним из наших приоритетов должно стать развитие обрабатывающей промышленности: нефтегазового машиностроения, металлургии и нефтегазохимии». Это очень важное заявление, но хочется конкретики. Реально, есть какие-то планы или нет? Где, какой завод с высокотехнологичным производством будет построен? Что будет создано на территории Сургута, или Сургутского района, или так называемой сургутской агломерации? Тогда, может быть, действительно ваши 170 тысяч человек под что-то подгоняются, а не под охранников в супермаркетах, кассиров, которые не говорят на русском языке, и таксистов в «Яндекс-такси». Простые вещи, да.
Если подытожить, то, я так понимаю, что завуалировано Кухарук обозначил такую проблему, как многолетнее нерешение задач по средовому улучшению жизни граждан. Как бы все держится на достаточно таком, жизненном, жизнеспособном, но не высоком уровне. Он заявил задачу по модернизации коммуналки в муниципалитетах – это для муниципалитетов очень важно, это же и для Сургута, кстати, важно, потому что 25 лет уже прошло. Если за фразой о развитии и строительстве нефтепереработки что-то кроется серьезное, то это тоже очень важно. Ну и, наконец, с чего мы начинали, ну, вот с этим… Нет, аварийное жилье, извините, я хочу понять цифры просто. Вот все-таки речь идет о чем-то огромном? Тогда, видимо, все власти Югры и муниципалитетов созданы для того, чтобы вечно решать эту проблему – аварийного жилья. А если это цифры маленькие, что об этом говорить?
Ну и мне кажется, как заявление на вектор политики, очень важно то, что, процитирую еще раз: «Именно на развитие городов и районов должны быть сосредоточены первоочередные усилия органов власти всех уровней». А что такое развитие? А это вот именно то, что оставляет качественное население на территории. Это то, что позволяет качественному населению, а не маргинализированному или маргинализирующемуся, планировать жизнь одного-двух или трех поколений на территории. Вот развитие территории – это ровно это. Ты можешь здесь качественно жить, качественно учиться: в школе, в детском садике – где тебе не надо язык ломать с твоими соседями по парте, которые не знают языка Российской Федерации. Ты можешь качественно проходить медицинское обслуживание. И ты можешь свободно сесть в любой вид транспорта и в любую минуту за доступные деньги оказаться в зоне дополнительной работы или зоне релакса, отдыха и путешествий. Вот это все вот создает такую, очень комфортную среду, которую вполне себе возможно в богатейшем регионе страны реализовать за короткий срок. Так называемый тюменский опыт реализации подобных проектов дает на это определенные надежды.
Д.Щ.: Да. А вы, уважаемые зрители, комментируйте, что бы вы хотели видеть в Югре, как вы поняли губернатора. И, может быть, у вас какие-то есть реальные пожелания о том, что бы можно было сделать в регионе для того, чтобы он жил намного лучше, чем сейчас. Ставьте лайки также, подписывайтесь на наш канал, читайте siapress.ru, там будет расшифровка нашего разговора сегодняшнего. И до новых встреч. Через неделю вновь увидимся и поговорим о чем-то интересном. До свидания.
Т.С.: Спасибо всем, друзья. Всем пока.
