Новости экономики в России в последнее время не внушают оптимизма. Доходы населения сокращаются пятый год подряд несмотря на профицитный федеральный бюджет, цены растут с повышением НДС, а на кошелек граждан давит «мусорная реформа». К чему это все идет корреспондент СИА-ПРЕСС поговорил с экономистом Андреем Мовчаном.
«Ситуация дошла до точки, когда даже самые оптимистичные не понимают, что будет завтра»
– Вы недавно написали свои правила ведения бизнеса в России. Я правильно понимаю, что вы советуете всем, кто здесь занимается бизнесом, прекратить любую экономическую деятельность?
– Нет, я советую просто следовать этим правилам. Я говорю о том, что если выполнять эти правила, то ваши риски будут разумны. Но если вы хотите попробовать работать с более высокими рисками, то можете эти правила не выполнять. У меня много друзей, которые продолжают вести бизнес в России не в соответствии с этими правилами. Не все они попали в тюрьму, и не все они обанкротились, многие успешно работают. Хотя все подумывают о том, чтобы бизнес продавать или закрывать. Потому что становится совсем страшно. Я вот работаю в России, правда выполняя свои правила, при том у меня бизнес международный и здесь только его малая часть.
– Почти половина производственного сектора не имеет никаких планов по инвестициям. В чем заключается причина отсутствия горизонта планирования у бизнеса?
– Дело в среде. Я тоже слышу в частных беседах с предпринимателями о том, что они свернули инвестиционные программы, потому что ситуация дошла до точки, когда даже самые оптимистичные не понимают, что будет завтра, а пессимистичные кажется начали это как раз четко понимать. Ситуация кажется очень нестабильной, но последовательно ухудшающейся, законодательство меняется в безумном темпе, качество его становится хуже, уровень однозначности, качество трактовки падают все больше. Как оно будет меняться завтра никто не знает, никаких гарантий стабильности никто дать не может. С государством диалог полностью утрачен, поэтому мало кто не хочет рисковать деньгами и свободой.
– А есть ли какой-то горизонт планирования у правительства?
– Я думаю, что сейчас речь не идет о каких-то горизонтах планирования в части экономики, потому что там сейчас нет никого, кто бы сказал: «Я отвечаю в целом за конструкцию и, как ответственный за нее, я что-то планирую». Ответственность, вернее даже не ответственность, а право распределения бюджетов и обязанность написать красивый отчет разбрелись по ведомствам и каждое из них отвечает за отчет по своей деятельности, причем отчет достаточно формальный, задачей которого является показать любой ценой, что идет выполнение воли первого лица, вне зависимости от ситуации. По идее за экономику в целом должен отвечать премьер-министр, но он кажется устранился и не влияет на ситуацию, а президента нашего экономика явно не интересует, он ее понимает просто как источник средств для наполнения бюджета и на реализацию своих проектов. Но пока бюджет наполняется, а проекты реализуются, он не вдается в подробности.
«Бюрократы воспринимают бизнес как врага, а значит, с него можно брать взятки и поборы»
– Почему при всех заявлениях о поддержке малого бизнеса, количество малых предприятий сокращается?
– Потому что у нас в стране процесс бюрократического администрирования, полностью подавивший все остальные процессы, решает только две не связанные между собой задачи – представить наверх правильную отчетность и создать систему кормления для бюрократов на местах.
Эти задачи решаются совершенно изолировано, бюрократическая вертикаль порождает активность, в рамках которой пишутся отчеты и читаются речи, и она же порождает реальные системы, обслуживающие интересы людей, которые привыкли зарабатывать фактически через грабеж бизнеса – от бессмысленных контрольно-лицензионных систем (у нас какое-то невероятное количество контрольных органов и параметров контроля, и их число растет ежегодно, они подменяют уже собой полностью процесс свободного выбора потребителей, они обременяют и государство, и бизнес) до бессмысленных планов, типа планов по раскрытию преступлений (растущих год от года) или по сбору налоговых штрафов, которые создают мощнейшую карательную мотивацию у силовиков, чьи действия по факту ничем не ограничены.
Бюрократы, кроме того, не воспринимают бизнес как что-то, что они должны развивать. Скорее для них бизнес — это источник независимого капитала, который может быть политически опасен. А раз бизнес - враг, то он становится источником взяток и поборов помимо «законных» платежей, и жертвой бессмысленных ограничений. Да и «законные» платежи часто на практике являются избыточными. Бывает, что работник налоговой приходит на предприятие и просто требует заплатить деньги без всяких обоснований, в противном случае угрожая арестовать счета и привлечь к ответственности. Понимая, что защиты нет, предприниматели платят деньги, а налоговики ставят себе галочки, что они выполняют планы. Поэтому не нужно путать эти два аспекта нашего существования: на словах все будет прекрасно, а на деле – все ровно наоборот.
«Чем беднее жизнь в регионах, тем больше денег будет стремиться в столицы»
– Каков ваш прогноз-предсказание, что будет с экономикой России к 2024 году?
– Если все пойдет, вот как оно идет сейчас, то, поскольку мы находимся в состоянии эффективной рецессии, экономика России будет чуть меньше к 2024 году. Не нефтяной сектор экономики потеряет может быть процентов 10 за это время. Доля госэкономики еще вырастет. Я думаю к 2024 году в России не останется серьезных частных предприятий, если не считать олигархических, но все-таки это такие госпредприятия под управлением олигархов.
Мы медленно теряем международный бизнес вооружений, да и внутренний тоже, потому что уходит инженерная школа и снижается финансирование. Мы окончательно теряем машиностроительные возможности, хотя они и не были большими уже 10 лет назад. Скорее всего, к 2024 году, если не изменится политика в отношении бизнеса, то мы полностью потеряем независимый экспортно-ориентированный IT-бизнес. Он будет полностью замещен придворными ура-патриотическими IT-проектами, в которых есть только внутренний рынок, в большой степени образуемый госзаказом.
Если у нас будут серьезные изменения в плане свободы интернета, то мы рискуем потерять и информационный бизнес. Я думаю, что последствия будут еще более серьезными – мы потеряем любой бизнес, связанный с науками и технологиями, потому что без свободы интернета сегодня эти вещи просто не функционируют. Но я не думаю, что в бытовом смысле мы увидим радикальные перемены. Да, будет еще беднее в регионах. Москва и Санкт-Петербург меньше всего это заметят, потому что они умеют аккумулировать большую долю бюджетных доходов и чем беднее жизнь в регионах, тем больше денег будет стремиться в столицы.
– Это медленное скатывание?
–Да, оно настолько медленное, что и через 10 лет Россия не будет очень сильно отличаться от того, что мы видим сейчас. Да, будет ощущение того, что 10 лет назад было получше, но не сильно.
– Откуда такая устойчивость?
– Ну, во-первых, у нас страна получает больше валюты, чем тратит. Мы очень много зарабатываем на продаже углеводородов, металлов и даже на продаже зерна. Это позволяет обеспечивать тот нехитрый импорт, который нам нужен, а импорт нехитрый потому что население бедное и мало покупает. Более-менее мы справляемся с покрытием базовых нужд и на государственном уровне. Кроме того, на сегодняшний день мы уже и так небогатая страна: ВВП в 10 тысяч долларов на человека, основная масса жителей живет достаточно просто. И очень капиталоемкие секторы, такие как здравоохранение, образование, наука, инфраструктура плохо развиты. Это нас в каком-то смысле даже спасает. Мы в это не вкладывали и не будем вкладывать, а значит на том же уровне и останемся.
Другое дело, что за 10 лет мир очень сильно уйдет вперед и по сравнению с ним мы будем выглядеть еще слабее – но количество сравнивающих и сейчас невелико, а будет еще меньше. Что еще важно – в России задел и СССР и нулевых будет еще долго нам помогать. Обеспеченность жильем у нас высокая, поэтому жилищного кризиса в стране не будет - пока. Кроме того, у нас же и трудовые ресурсы сокращаются постепенно. Оплата все равно будет невысокой, а государство все больше и больше будет нанимать людей и расплачиваться с ними. Мы потихоньку двигаемся к такой полусоветской модели, когда зарплата определяется не добавленной стоимостью, а прожиточным минимумом. У нас будет еще больше бюджетников, которые будут получать скромную зарплату, на которую можно будет кушать и одеваться в дешевых магазинах. Вот как-то так.
О том, почему расследование о «Тройке диалог» не то, чем кажется и что скрывается за арестом в России американского бизнесмена Майкла Калви читайте во второй части интервью с Андреем Мовчаном, которое выйдет на следующей неделе на siapress.ru.
