​Валерий Баринов: «Я ужасно обеспокоен тем, что мы перестали любить людей»

В Сургуте завершились гастроли Московского театра юного зрителя, проходившие при поддержке Министерства культуры России в рамках программы «Большие гастроли 2016». Один из трех спектаклей, которые привезли в наш северный город, поставлен по рассказу Антона Чехова «Скрипка Ротшильда». Главную роль в нем сыграл актер Валерий Баринов. Корреспондент СИА-ПРЕСС встретился с ним, чтобы поговорить о русском театре, итальянском вокале и искусстве умирать на сцене.

— В одном интервью ваш сын Егор, тоже довольно известный актер, охарактеризовал вас как человека властного и неумолимого. Вы согласны с такой характеристикой себя?

— На самом деле я очень сентиментальный. Но когда дело касается воспитания детей, то при всей моей бесконечной любви к ним, я становлюсь довольно суровым, особенно с сыном. Я его долгое время воспитывал один и, наверное, бывал жестковат. Но Егор, в принципе, вышел хорошим и добрым человеком. Ввиду занятости, может быть, я уделял ему мало времени, и воспитание проходило «по телефону». Поэтому у него и могло сложиться такое впечатление. С воспитанием дочери было уже немного по-другому.

— Вы окончили театральное училище, в которое поступили сразу после школы. То есть, вы с самых юных лет знали, что станете артистом?

— Это довольно забавная история — то, как все получилось. Я деревенский человек. В шесть лет меня вывели на сцену, когда был смотр художественной самодеятельности. И я читал стихи перед сводным хором. Сами понимаете: послевоенное время, в зале много людей в военных гимнастерках, много инвалидов. И вот я читаю стихи о мире. Тогда и зародилась эта идея: а не стать ли мне артистом? У меня тогда еще прорезался мальчишеский голос, этакий Робертино Лоретти местного разлива. Но поскольку это был переходный возраст, я свой голос загубил, и он стал у меня гнусным, высоким. Пришлось потратить много времени, чтобы сделать его удобоваримым.

Но у меня есть одно правило: артист должен знать о своих недостатках и удачно их использовать.

— Внешности это тоже касается?

— Да. В юности я считал себя маленьким уродцем. Когда приехал поступать в институт и увидел там молодых людей, подумал: «Куда ты лезешь? Тут такие красавцы! Куда тебе с твоим горбатым носом, твоим лошадиным лицом!» Хотя потом, когда стал пересматривать фотографии, понял, что все не так уж и плохо. Знаете, актер — это особое состояние души. Когда ты вышел на сцену шестилетним мальчишкой, а в зале сидят взрослые мужики и бабы. Мужики носами хлюпают, а бабы просто рыдают. И вдруг на подкорке ты понимаешь свою власть над этими людьми. Ты их можешь заставить плакать и смеяться. Это очень сладкое ощущение.

— Оно вас привлекает до сих пор?

— Конечно! Когда наступает контакт с залом — это наивысший момент счастья. Я обожаю играть перед детской и подростковой аудиторией, которая очень трудноуправляемая. Но если ты их хоть на пять секунд поймал, и они замолчали — все! Они как глина, как пластилин. Из них можно лепить что хочешь. Сейчас у нас растет поколение людей, воспитанных на хэппи-эндах. Для них все должно хорошо кончиться, понимаете? Для них если герой умер — это не страшно…

— Может, еще будет продолжение, где он возродится…

— Именно! И когда вдруг они приходят и попадают на настоящую трагедию, для них это так удивительно. Что человек может умереть из-за любви, что прекрасные герои могут тоже быть уничтожены. Заставить зрителя заплакать и засмеяться — главная задача артиста. Потому что думать человек начинает после того, как заплачет. Первая реакция должна быть эмоциональной, непосредственной.

Продолжение большого интервью читайте в свежем выпуске газеты «Новый Город». Напомним, что те, кто подписывается на бумажную версию газеты на 2017 год, не только участвуют в розыгрыше однокомнатной квартиры, но и получают PDF-версии декабрьских номеров НГ, в том числе и тот, в котором опубликовано интервью с Валерием Бариновым!